4 ноября, 2020
Жизнь детей-сирот в воронежских интернатах – о хорошем и плохом. Окончание
Продолжаем рассказывать о мальчишках и девчонках, которые остались без родителей и вынуждены до 18 лет жить в огромном коллективе.
В предыдущей части одна из руководителей общественной организации «Общие дети» Ксения Пенькова рассказала об отношении детей из школ-интернатов и родителей, которые отправили своих чад с глаз долой. О потребностях воспитанников «детских домов» и о проблемах связанных с доплатами попечителям детей-сирот. Продолжаем разговор…
— Насколько остро стоит вопрос с жильём для выпускников интернатов?
— С жильём так: в основном всем говорят, что нужно ждать огромную очередь, а пока она движется, пожить в общежитии. Но обратившимся к нам выпускникам помогает адвокат, который знает, как продвинуться в очереди и добиться на время ожидания оплаты съёмной квартиры – около 10 тысяч рублей.
Жильё в Воронеже получить практически невозможно, предлагают Семилуки, Хохол, Острогожск, иногда Боровое, но сейчас и там места закончились. Другое дело, когда в Боровом дали сразу многим выпускникам квартиры в одном доме, это не пошло на пользу ни им самим, ни окружающим – получился бедлам.
Но в общем, можно сказать, с предоставлением жилья сейчас стало лучше, чем раньше.
— А если дают голую квартиру, где им брать деньги на ремонт, обстановку?
— При выходе из интерната у каждого выпускника есть счёт. Он у всех разный, так как кому-то заплатило только выходное пособие государство, у кого-то есть алименты от родителей или даже какие-то сбережения. Всё это и должно пойти на обустройство новой жизни.
Но чаще всего бывает, что, оказавшись «на свободе», ребята быстро весь свой капитал спускают в загулах. А потом приходят к нам или в другую организацию и просят помочь мебелью и другими предметами быта. Приходится выручать. И лишь малая часть распоряжается средствами грамотно, по назначению.
— Кстати, почти у всех у них (у подростков) сейчас же есть телефоны? Откуда?
— Они их получают либо от родственников, либо от благотворителей, либо воспитатели отдают свои, когда покупают себе новые. Подростки, которые учатся в техникумах, могут по договорённости с воспитателем снять деньги со своего выпускного пособия и купить смартфон.
— А одежда как попадает к детям?
Теоретически государство обеспечивает детей одеждой, но сказать, что больше ничего не требуется, нельзя. Понятное дело, что после закупок на весь интернат не у всех вещи остаются в нормальном состоянии, кто порвёт, протрёт, потеряет обязательно. Ну и что там закупается, не всегда само по себе долго держится.
От населения вещи б\у принимать запрещено, только от тех организаций, с которыми есть сотрудничество, и которые могут в магазинах секонд хенд брать обработанную одежду.
Так и выкручиваемся. Нужно сказать, что дети бережно относятся к тому, что носят и часто передают что-то тем, кто помладше.
— Как считаешь, в общем, хватает ли обеспечения тем ребятам, которые сейчас живут в казённых домах?
— Нет, я бы сказала, что не хватает. Обеспечение проходит по нижней границе дозволенного, ниже было бы совершенно неприемлемо. Если в Бутурлиновке, где лежат больные дети, одному человеку нужно 5 памперсов, а по норме выделяется один, то я не могу сказать, что всё нормально. Или по каким-то гигиеническим принадлежностям – всё прописано так, как сами бы те, кто писал эти нормы, и их дети – они не прожили бы. Но мы говорить об этом и бороться за изменение отношения к несчастной ребятне устали. Поняв, что ничего не поменяется, решили сосредоточиться на устранении этих недостатков.
— Помню, воспитатели из всех пяти интернатов, с которыми мы ездили на футбольный матч «Спартака», говорили, что их подопечным запретили и классы убирать, и приусадебным хозяйством заниматься. И что это на пользу подросткам явно не идёт, они вырастают неумёхами из-за этого. Есть такая проблема?
— Нет, сейчас с этим всё хорошо, воспитанники детдомов и в своих жилых помещениях убираются, и в столовой что-то могут сделать, и на уроках труда теперь стало разнообразие побольше. Даже когда мы приезжаем со своими практическими занятиями, услышав задание, ребята могут сказать, что мы такое уже делали. В этом плане я считаю, что всё организовано хорошо. Даже видно, как, к примеру, в спальниках стало больше порядка, который наводят именно его обитатели.
— Ещё воспитатели говорили, что частое общение надзорных органов и даже прокуроров с детьми вызвало у последних уверенность, что можно наглеть, ни во что не ставить (а иногда и оскорблять) воспитателя и приговаривать при этом: и что вы мне сделаете, я ведь сразу пожалуюсь куда надо…
— Дети стали жёстче в принципе. И грубо могут разговаривать, и чуть что могут сказать, что я сейчас на вас заявление напишу. С одной стороны, это неплохо, что они чувствуют за спиной какую-то защиту, с другой, жаль, что они так потребительски к этому относятся.
— Во время пандемии какая жизнь была в интернатах, сложно пришлось?
— Если коротко, все просто воют. Туда никого не пускают. В плюсе только те родители, которые не хотели приезжать к своему брошенному чаду, а тут ещё и нельзя.
Условия ужасные. Воспитатели вынуждены жить в интернатах вахтовым методом – по две недели. Детей за пределы территории детского дома тоже не выпускают. Стресс с обеих сторон. Мы тоже не видели детей уже, наверное, полгода. Что-то туда удавалось передавать, но в общем – ужас. Учёба никакая. Воспитателям пришлось возить питание, так как местные власти не смогли обеспечить воспитателей всем необходимым в достатке.
— Кстати, если не брать время ограничений, насколько возможна сейчас организация поездки с детьми за пределы области? К примеру, задумаем мы опять повторение поездки в Москву на большой футбол или в цирк, есть шансы?
— А вот, кстати, есть. Если будет возможность, достаточное количество волонтёров, собраны все документы, то можно и съездить. Проблемой может быть только если руководство интерната наложит на поездку запрет из-за плохого поведения воспитанников. А в общем всё реально, все будут за и очень довольны, если что-то получится.
— Насколько сейчас широк поток тех, кто хочет помочь детям материально, как он меняется во времени?
— До карантина людей, которые помогали было настолько достаточно, что мы даже подрасслабились. Были постоянные люди, организации, которые регулярно переводили деньги, а мы решали, как их правильно распределить. А вот во время пандемии помощь снизилась просто в разы, и мы ищем новых спонсоров. Интересно, что сейчас стало больше благотворителей среди физических лиц.
— Кто эти люди?
— Да, по-разному, но чаще всего это люди не богатые, со средним достатком. Есть те, кто регулярно делает благотворительные взносы много лет. Даже когда их материальное положение ухудшается, они сокращают размер помощи, но от неё не отказываются.
— А есть ли те, кто помогает абсолютно анонимно?
— Да – специально просят не указывать их фамилии. Есть так же одна IT-компания, которая уже 6 лет помогает нам на один проект крупными суммами, и всегда просит, чтобы её название нигде не фигурировало. Но нет ничего плохого и в том, что кто-то помогает и просит указать, что они поучаствовали. К примеру, нам нужно было срочно почистить большой ковёр в Боброве, одна фирма откликнулась, денег не взяла, просто попросила указать в комментариях название. В таком случае все в выигрыше.
— Часто ли случается, что «благотворители», ну, очень явно пытаются за скромную помощь мощно пропиариться перед выборами или как-то ещё?
— О, это моё любимое! Есть даже просто физические лица, которые дадут 100 рублей и потом мозг вынесут, чтобы мы их везде указали. Бывает, что пообещают что-то невероятное, спрашивают, найдётся ли у вас столько места для всех презентов, чтобы всё вместить, а привозят одну коробку чего-то. За это мы тоже благодарны, просто иногда пафоса от благодарителей больше, чем реальной помощи.
По поводу партий скажу, что многие и часто пытаются что-то сделать, прописав целые договоры, как мы должны про них везде раструбить. С такими мы не связываемся, так как не являемся рекламным и PR-агентством, у нас немного другой профиль. Меняем договор или вообще отказываемся сотрудничать.
— Насколько жизнь нынешних интернатовцев отличается от их предшественников 10-15-20 летней давности?
— Конечно, благодаря другому подходу от государства, всем благотворительным организациям и НКО, щедрости и неравнодушию физических лиц и руководителей компаний, за это время произошёл огромный качественный прежде всего ментальный скачок. Когда дети не думают о том, чем будут чистить зубы, в чём пойдут в школу, чем будут писать домашку, уже улучшается эмоциональный фон. Но важно ещё и то, что многие из воспитанников интернатов стали бывать в таких местах, где не каждый ребёнок из полной семьи побывал: экскурсии, походы, интереснейшие занятия, очень крутые гости – всё развивает ребят в самые разные стороны. И это уже не те оборвыши, которые 15 лет назад были безмерно рады мыльным пузырям, как какому-то чуду. Это дети, которые получают общение, информацию, важные для своего роста вещи.
Преподаватели тоже стали другими. Теперь в интернатах можно встретить и молодых, и очень образованных наставников. Стало всё больше приходить мужчин. Теперь к детям относятся не просто с сочувствием, но, скорее, с уважением. Общение стало другим.
И я уж точно ручаюсь, что страстей, как в старых советских фильмах, с избиениями и унижениями, уже точно нет. Конфликты между взрослыми и детьми случаются, но они бывают и в семьях, где, казалось бы, в принципе такое невозможно. Что уж тут говорить про жизнь в таком непростом месте, как интернат…
По теме:
Как воспитанники из пяти детских домов съездили на международный футбольный матч, в котором московский «Спартак» играл матч открытия своего стадиона против белградской «Црвены звезды». Это было эпохально.