Актриса Камерного театра Екатерина Савченко: самое сложное в театральной жизни – общение с коллегами

Актриса Екатерина Савченко очень уверенно называет Камерный театр  на 100% своим местом. По-настоящему это может оценить только зритель, который видел артистку в деле. А мы с вами имеем возможность взглянуть на звезду воронежского театра по-иному. Благо, Катя в Skype смогла быть с журналистом нашего издания настолько искренней, непосредственной и открытой, что мы даже не ожидали.

Скажите, когда вы поняли, что хотите стать актрисой?

Можно сказать, что в центре внимания я была с самого раннего детства. Постоянно что-то придумывала, была заводилой. Думаю, так бывало у всех, кто в последствии становился актером, так как эта профессия подразумевает в себе наличие харизмы, лидерских качеств. Наверное, тогда уже чего-то подобного и хотелось.

На этом фото Кате 3 годика (крайняя справа, самая маленькая). Она появилась на сцене неожиданно для всех, с криком «Дайте мне микрофон!»

Когда это желание начало реализовываться?

Да я ведь с семи лет уже была участницей известного в те времена ансамбля русского народного танца «Родина», который базировался во Дворце культуры имени «50-летия Октября». Ездила много на гастроли. Потом была невероятно активной в школе: играла во всех ёлках, причем всегда характерные роли, Бабу Ягу, например. Лет в 14 пошла в театральную студию, где уже были и настоящие спектакли, и свой зритель.

Родные поддерживали ваши актерские начинания? Были какие-то сомнения в семье по поводу вашей актерской стези?

Изначально мои близкие люди и повлияли на мой выбор, ведь у меня семья творческая. Папа – очень хороший баянист, с огромным репертуаром, брат играет на кларнете в Мариинском театре у Гергиева. Мама работает связистом, но тоже очень творческий человек.

Другое дело, когда пришла пора выбирать профессию, родители предположили, что лучше бы мне избрать какую-нибудь серьезную, с гарантированным достатком. Рассматривался вариант с поступлением на истфак, на отделение международных отношений. Ведь это были тяжелые 90-е годы. Хотя папа и работал худруком ДК «50-летия Октября», но разговоры такие были. Однако от натуры не уйдешь, оказалась в Институте искусств.

В институте желание стать актрисой только крепло или были минуты разочарования?

С тех пор, как я стала учиться в институте, ни разу не возникло сомнений по поводу выбранного пути, работу свою люблю очень сильно. Но при этом я сразу поняла, что в среде актеров мне не очень комфортно. Я человек с характером, меня не затопчешь просто так, но при этом постоянно переживаю из-за каких-то непростых отношений с коллегами.

Особенно с женским полом. Мне кажется, все актрисы имеют между собой сложности общения. Это может перечеркнуть любое творчество. Поэтому нужно искать к таким проблемам свой подход, правильное отношение. Хотя всё это можно назвать и мелочами. О том же институте, где у меня бывало всякое, воспоминания остались положительные. Компания у нас была, в общем, дружная.

А вам уже в конце учёбы было известно, где придется служить своей музе?

Это решилось в последние месяцы обучения, когда сначала к нам в вуз приехал на просмотр директор Белгородского драматического театра и обозначил кандидатов. В итоге с нашего курса четверо выпускников поступили в его распоряжение.

Для начала карьеры это был очень неплохой вариант, так как там очень много ставят. Но перспектив там нет. Дело в том, что в белгородском театре нет худрука, есть только директор.

Вообще, это проблема провинциальных театров, где худрук и директор не хотят делить власть, получается, не хватает какого-то важного звена.

Когда знакомилась с актёрами, что они рассказывали о профессии?

Первое общение с мастерами у меня было в Белгороде. Эти опытные люди видели, наверное, во мне что-то стоящее и очень поддерживали. Даже когда решила уйти из коллектива, они очень переживали, но сказали, что я приняла правильное решение, если хочу продолжать расти в профессии.

Как появился вариант с Камерным театром?

Интересно, что сначала Михаил Владимирович Бычков (художественный руководитель Камерного театра. Прим. автора) не приметил меня на просмотре в институте. Он взял одну девочку, которую выбирал под конкретные задачи. А мне там очень понравилось, я ходила в этот театр, полюбила его, когда жила в Воронеже.

Но потом, когда я проработала в Белгороде два года, и решила, что нужно двигаться дальше, решила, что хочу служить именно в Камерном театре. И всё получилось, меня взяли. При этом из Белгорода уходила, еще не зная, что меня примут в Воронеже, была только договоренность с Михаилом Владимировичем о просмотре. В другое место идти не хотелось, так как я понимала, что Камерный – это моё.

Когда пошли рабочие будни, с какими сложностями столкнулась, чего совсем не ожидала?

Иногда стали возникать проблемы психологического плана, когда ты реально боишься выйти на сцену, чего раньше не было. Я очень ранимый человек, а со временем внутри скапливается куча тревог, стрессов, которые мешают расслабиться. Правда, и с этим можно бороться. А вот чего никак не избежать – общения со сложными людьми.

Негатив от окружающих на самых разных уровнях, с самыми разными причинами – это то, что просто убивает.

Этого я никак ожидать не могла, но вхождение в профессию дало понять, что не всё так радужно. Надеюсь, у меня получилось не уподобиться тем, кто ведет себя, как в волчьей стае. Конечно, бывают и нервы, и нежелание видеть никого вокруг, но я стараюсь справляться, с помощью воли держать себя подальше от всех этих страстей.

У тех, кто наблюдает за актерской братией со стороны, есть стереотип: многие актрисы получают роли через постель, что скажете об этом, находясь внутри цеха?

Да, такое есть, конечно, особенно, наверное, в столичных театрах. В Белгороде, мне кажется, директор симпатизировал некоторым артисткам не только за их работу, и о каких-то связях ходили слухи. А про Камерный хочу сказать вот что: все актрисы, которых берет Бычков в труппу, ему нравятся не только как работники сцены, но и как женщины. Он видит их красоту, он черпает в них вдохновение, но при этом можно наверняка сказать, что Михаил Владимирович имеет со своими подчиненными только творческие отношения.

Когда появились первые поклонники, первые цветы, что чувствовала?

Тут интересная ситуация. Женщины – более открытые, эмоциональные создания, поэтому актерам в этом плане везет больше, чем актрисам. Мужчин часто затаскивает на спектакль его дама, какие уж тут цветы. Хотя мне грех жаловаться, внимания хватает.

Узнавали на улице, какие интересные случаи были, связанные с проявлением внимания поклонников?

Самое удивительное, что меня несколько раз узнавали по голосу! Наверное, грим, парики, костюмы скрывают внешность на сцене, а вот голос-то никуда не девается. И мне выражали признательность зрители, которые, услышав голос, понимали, что видели меня в Камерном театре. Это случалось в магазинах, в банке, на улице – это меня потрясает! Однажды в автосалоне его владелец начал жать мне руку и признался, что я его любимая артистка. А еще интересно, что когда дарят букет на сцене, мужчины обязательно умудряются что-то приятное сказать. Это особенно греет, когда режиссер не похвалил, а Михаил Владимирович у нас руководитель сдержанный, даже суровый. Комплиментами особенно не балует. А вот зрители частенько выручают.

Камерный театр – богат репертуаром, есть ли у вас любимые жанры и те, которые не очень нравятся? 

Мой любимый жанр — драма. Хотя иногда говорят, что комедия даже сложнее, ведь там всё очень тонко нужно делать. Чуть переборщил, и получилась пошлость. А трагедия – очень сложный жанр, где все эмоции с перехлестом. Ясно одно: во всех случаях нужно переживать роль, погружаться в неё полностью.

А отличаются ли эти жанры по степени легкости выхода из них после спектакля? Ушли вы за кулисы и…

Понятное дело, если ты вживаешься в роль, что-то потом в тебе остается. Но совсем уж голову терять нельзя, конечно. Если на сцене начала плакать, вышла за кулисы, пока дошла до гримерки, похлюпала чуть носом и  успокоилась. Хороша же я буду, если и к следующей сцене не смогу остановиться, хотя по сюжету прошло уже три года. Это уже вопрос профессионализма – как управлять своими эмоциями.

На каких зрителей вы бы разделили театралов?

Есть случайные, которые зашли и больше не вернутся. Есть постоянные, которые выбрали наш театр так же, как выбрали его мы – члены труппы. Они ходят на спектакли десятки, сотни раз. И даже знают названия постановок! А это, поверьте, не всем дано. Каких-нибудь «Калеку с острова Инишмаан» или «Гедда Габлер» люди посмотрят и даже не вспомнят никогда название. А вот тот же директор автосалона перечислил мне чуть ли не все названия наших спектаклей.
Есть зрители, к примеру, Драмтеатра, есть Камерного. Последние сходят в драматический, выспятся там и кроме Камерного больше никуда ни ногой. Есть благодарный зритель и наоборот.

Насколько телефонный звонок или другой посторонний звук в зале сбивает с ритма игры?

Это всё по ситуации, но, конечно, бывает, что звонок просто напрочь рушит всю атмосферу, которая выстраивалась долго и кропотливо. И ведь некоторые, ладно, забыли телефон отключить, так ведь еще и разговаривать начинают! Наши ребята-актеры иногда таких ставят на место в комедийных постановках. Могут сказать: ну, давайте, подождем. Или посмотреть так, что человеку захочется сквозь землю провалиться. В драме и трагедии такое, естественно, не сделаешь, там всё тоньше построено.

Побывав в разных театрах, как охарактеризуете воронежского зрителя?

Наш зритель умён и образован. Понимает, когда нужно дать реакцию, когда лучше пережить что-то тихонечко. Иногда читаешь сложный, тонкий текст, думаешь: увидят суть? И видят, и ценят.

Какие театры из других городов вы бы порекомендовали воронежцам, которые бывают в путешествиях, командировках?

Ярославль в этом плане силен. И постановки хорошие, и актеры «маски» получают (приз «Золотая маска» — самая престижная театральная награда в России. Прим. автора). В Омске сильные традиции. Еще бы отметила «Коляда-театр» из Екатеринбурга.

Что скажете о новом здании вашего театра? Приходится привыкать к залу?

Что касается акустики, она не вызывает тревоги. Звучим, но при условии более яркого энергетического посыла. Проще говоря, тратиться приходится чуть больше, как бы играть на последний ряд.

А вообще, мне новое здание очень нравится. Стильно. Отделочные работы выполнены качественно. Гримёрки отличные. Зрительный зал специфический – очень крутой амфитеатр. Но мы привыкнем. А в целом зритель находится чуть дальше артиста – это мне нравится. Есть нужное ощущение сценического одиночества.

Как поменялся зритель на новом месте? Появились новые люди, которые, может быть, и не ради спектакля пришли, а «территорию пометить»?

Новое здание обязательно привлечёт не только нашу постоянную, но и новую публику. Это нормально. Но войдет ли новый зритель в число постоянных,  ответит только время. Пока что в новом здании много родных глаз. А новичка определить легко: он спокойнее наблюдает за происходящим, в кресле сидит «вразвалку». Но всё же смотрит, не уходит, уже хорошо.

Наступал ли у вас момент, когда вы свою любимую профессию начинали воспринимать как рутину?

Да, иногда хотелось бы попроще ко всему относиться, но не получается. Нет, пока рутины не было, всякий раз – новые переживания.

Насколько вы считаете адекватной зарплату провинциального актера?

Нужно признать, что актерам Камерного театра грех жаловаться, так как мы получаем побольше, чем в других местах. Ясно, что по сравнению с московскими артистами мы получаем меньше. Но это за счет кино, где они получают сумасшедшие деньги. А по меркам провинциальных театров, у нас в Камерном хорошая зарплата.

Приходилось ли сотрудникам вашего театра подрабатывать где-то, помимо театра?

Да, такое бывает, но, в основном, из-за того, что в труппу приходят люди, имеющие шлейф от прошлых мест работы. К примеру, Вася Марков и в ТЮЗе играет, и в институте преподает.
До поры, до времени им это позволяется, но если у режиссера появляются большие планы на артиста, ему дают понять, что нужно сосредоточиться на чём-то одном. Или играть в других местах по остаточному принципу.
Бывало, конечно, что молодые артисты дедморозили, но им давался чёткий наказ: нигде не афишировать принадлежность к театру. У нас этого не любят.

Вы пытались пойти дальше Камерного театра, может, попробовать себя в кино?

Насчет другого театра – нет, не хочу ничего менять, а вот в кино сняться мечтаю. Это настолько близкое мне искусство, где я могла бы, мне кажется, попробовать. Думаю, смогла бы показать себя так, как нужно. Ведь в кино и в театре совершенно разные стили работы. Другое дело, что я ни разу не сделала ни одной попытки попасть в кадр кинорежиссера, за что иногда себя ругаю.

А если предложат попробовать себя в сериале?

В качественном проекте сниматься соглашусь.

Вообще, какие-то табу в профессии для вас существуют?

Не переношу пошлость в любом её виде. Это касается и шуток низкого уровня, и пошлой манеры игры.

Что собираетесь делать в дальнейшем? Где видите себя через 10-15 лет?

Буду в театре точно, но то, что именно в Камерном – не факт. Сейчас меня всё устраивает, а какая будет политика через указанное время, кто его знает.

В чём, по-вашему, ошибка актеров, которые не добиваются успеха в профессии?

Некоторые не выдерживают психологически. Ведь драма и трагедия – очень серьезные испытания для актера, просто мясорубка. Кроме того, наша профессия – благодатное поле для взращивания гордыни. Некоторые еще не сформировавшись окончательно считают, что всего достигли, все высоты покорили, а вокруг никто этого не понимает.

Пример – бывший актер нашего театра Борис Алексеев. Он мог еще расти, мог еще брать от театра что-то ценное. У меня с ним нормальные отношения, но не признавать этого невозможно. Очень надеюсь, что Боря найдёт свой путь, обретет своё второе творческое «Я», ведь парень он талантливый.

Другой случай – Камиль Тукаев, который, может быть, даже перерос наш уровень. Он попробовал показать себя в Москве, но будучи уже немолодым сложно работать на износ, как этого требует столица. И вот этот опытный человек не стал отказываться от нашего театра, продолжает быть весомой его единицей. Понятно, что на его стороне мудрость, но и в 30 лет это можно понимать.

Можете назвать случаи, когда человек становился актером, случайно, не имея образования (из знакомых, а не из мировой практики)?

Я знаю об одном таком талантливом человеке, которого, увы, уже нет в живых. В Драматическом театре работал Юрий Васильевич Кочергов, который не имел актерского образования. Он действительно был большим актером, с выдающимися природными данными.

Какой совет дали бы тем, кто хочет стать актером?

Совет такой: если считаешь, что ты талантлив, красив и должен показать всё это миру с помощью театра, лучше заняться чем-то другим. На сцене нужно не красоваться, не демонстрировать себя, а показывать с помощью образов нечто важное. В театр нужно идти трудиться. При этом, конечно, здоровое самолюбие присутствовать тоже должно. В меру.

Автор: Олег Воротынцев.
В материале использованы фото с официального сайта Камерного театра, Российской газеты и из личного архива Екатерины Савченко.