Анна Гребенщикова – о жизни и работе провинциальной актрисы

Решив сделать интервью с актрисой одного из воронежских театров мы встали перед выбором. Достойных много, а журнал один. А потом решили: нарушим стереотипы, сделаем сразу два материала, о двух актрисах разных театров, которым зададим одинаковые вопросы. Посмотрим, что из этого получится. Сегодня предлагаем вашему вниманию разговор с первой из наших фавориток.

Анна Гребенщикова служит в Театре юного зрителя уже более 10 лет. Журналу «Глаза» она рассказала о том, кто повлиял на её выбор профессии, о том, какие стереотипы о театре она считает надуманными, о том, что приятно абсолютно любому актёру, о тех, кто не выключает телефон во время спектакля и разделила театральных зрителей на три категории… Да, в общем, она рассказала нам обо всём, что касается её и театра.

Скажи, когда ты поняла, что хочешь стать актрисой?

Честно говоря, я не сама это поняла. Просто вела, как и многие, активный творческий образ жизни в школе. А вот классная руководительница поняла это раньше  меня и намекнула, что мне надо связать жизнь со сценой. И я ей поверила.

Когда это желание начало воплощаться в реальность?

В 10 классе я стала уже узнавать, что надо делать для поступления. В течение года занималась с репетитором. Усиленно готовила творческую программу. А в 11-ом уже все по накатанной, но не без сложностей. Сначала завалила первое прослушивание, и мне посоветовали оставить идею со сценой. Сказали,  что я маловата росточком и не яркая. Но меня так просто не возьмешь, сделав работу над ошибками я опять ринулась в атаку. В итоге преподаватель больше не вспоминал про мою внешность, я получила высшие баллы и была принята в институт.

Окружающие говорили тебе, что в тебе существует дар актрисы?

Не то что дар… Я всегда была душой компании, зажигалкой, авантюристкой с жаждой жизни. Видимо, это как-то бодрило людей вокруг и меня поддерживали.

Перед тем, как пойти на театральный, какие еще были варианты по профессиям?

Пока моя учительница не рассказала про Институт искусств, я была уверена, что пойду в Пединститут и стану учителем, так как училась в классе с гуманитарным профилем. Но не жалею, что выбрала свой путь. Рада тому, что никто никогда меня не сбил с пути, и я всегда была верна сама себе и своему делу. Тем более, и педагогом стала-таки спустя годы.

Родные поддерживали тебя в твоём начинании?

Родные – это мой тыл. Они со мной всегда и во всех моих начинаниях.

В институте твоё желание стать актрисой крепло или были минуты разочарования?

У нас был необыкновенно талантливый курс. Рядом с  такими однокурсниками было желание только догнать, перегнать и перевыполнить. Они – мои главные вдохновители. Я никогда не отступала. Хотелось только еще больше и больше представлять из себя что-то значимое.

Когда знакомилась с актёрами, что они рассказывали о профессии?

Рассказывали безумно смешные случаи во время спектаклей, гастрольные истории, пошлые анекдоты и о своих фантазиях. О самой профессии мало кто говорит, как об отдельной субстанции, но мы все понимаем, что занимаемся чем-то особенным.

У тех, кто наблюдает за актерской братией со стороны, есть стереотип: многие актрисы получают роли через постель, что скажешь, находясь внутри цеха?

Тогда все врачи пьют, судьи и гаишники берут взятки, и дальше можем зайти в такие дебри, что выбраться оттуда светлому человеку будет невозможно. У меня есть друзья: и врачи, и юристы, и гаишники; я знаю все тонкости их профессий. Это стереотипы, я от них далека. В любой профессии есть хорошие люди, которые служат своему делу, от Бога. Актрисы тому не исключение! Хотя, признаюсь, что не раз встречалась с ситуацией, когда роли получали актрисы, действительно, из-за симпатии режиссера. Но сейчас мир перевернулся, и все стало настолько доступно, что режиссеров «постелью» не замотивировать.

Было ли известно в конце учёбы, где тебе придется служить своей музе?

На выпускном курсе к нам в академию на дипломные спектакли приходил главный режиссер ТЮЗа  Александр Николаевич Латушко. Он внимательно просматривал всех. И уже к концу обучения мы знали (нас было несколько человек), что приглашены для работы в ТЮЗ.

В этот театр престижно попасть или хотелось чего-то еще?

О престиже я не думаю, но и чего-то большего мне хочется все время.  При этом я не забываю быть реалисткой. Это сейчас уже повзрослела и стала разноплановой актрисой, а 15 лет назад я была совсем юной и мое амплуа было абсолютно тюзовское — инженю и травести.

Когда пошли трудовые будни, с чем столкнулась, чего совсем не ожидала (и в плохом, и в хорошем смысле)?

Пришли трудовые будни и в первые, примерно, три года, впадала в полную эйфорию. Такой летаешь, с большими глазами, и всё у тебя получается, и непонятная энергия, и радость, и восторг.

Примерно к  пятому году работы становишься ближе к земле и понимаешь, что взлететь тебе не дают некоторые факты: штампованные роли, низкий уровень репертуара, непонятные режиссеры, амбиции, которые еще кипят, и приход новой крови, молодой и такой же горячей, как и у тебя пять лет назад.

Годам к десяти ты уже крепко стоишь на ногах и четко понимаешь, что происходит вокруг. Почему ты не играешь то, что хочешь, почему ты вообще иногда не играешь, и почему все не так как надо. Проживаешь некий этап осмысления и принятия. Именно принятия, так как мешает реализации всего и вся — СИСТЕМА! С ней бороться бесполезно пока, но я верю, что Воронеж ждет культурный бунт, когда все встанет на свои заслуженные места.

И при всем этом я каждый день с удовольствием иду на работу, жду встречи с коллегами, заряжаюсь рабочим процессом, ощущаю приятную усталость, сгораю от чувств и эмоций на сцене и понимаю какая офигенная профессия — актриса!

Когда появились первые поклонники, первые цветы, что чувствовала?

Мои самые большие поклонники – это семья, близкие друзья и любимые люди. Чувствую лишь благодарность за то, что они у меня есть. Но если есть еще поклонники, то отлично. Это же счастье заниматься тем, что ты любишь, а еще этим кого-то радовать. А вот цветы…  все-все-все без исключения актеры их любят. А мои самые любимые – это те, которые без повода и невзначай.

Узнавали на улице? Какие случаи были?

Я часто попадаю в ситуацию, когда молодые люди, которым сейчас 20-25 лет, рассказывают о том, что лет  10-15 назад видели меня в том или ином спектакле. А вот сейчас они со мной работают, или просто мы занимаемся каким-то общим делом. Делятся своими впечатлениями и эмоциями детства, сопоставляют меня в жизни и на сцене, говорят спасибо. Это трогательно, получается некий фидбэк.

ТЮЗ – разноплановый театр, были ли любимые жанры и те, которые не очень нравились?

Я всеядна. Все жанры люблю, главное, чтобы всё время был процесс создания чего-то прекрасного, важного и поучительного. Но признаюсь честно, что дети — самый благодарный зритель. Они не скованны, они настоящие, они прямо здесь и сейчас, не жалея, отдают тебе столько энергии, что потом домой можно не идти, а порхать.

На каких зрителей ты бы разделила театралов?

Расскажу исключительно о своем субъективном ощущении.  Тут есть три ярких типа. Первый — это те, кого заставили. Так и сказали — надо! Это самые шумные, невнимательные и пассивные зрители. Тем и интересны они нам. Наша сверхзадача состоит в том, чтобы взять и перевернуть их сознание о скучности театра, и превратить их поход в театр в настоящее приключение и отличное времяпровождение.

Второй тип – это тусовщики. Ну, как бы, сейчас модно проводить культурно время. Ходят в театр, чтобы где-нибудь потом в компании, поддержать беседу и блеснуть знанием известных фамилий и классической драматургии. Я бы отнесла их к разряду «пипл хавает». Им что не покажи – они особо в этом не разбираются, но понимают, что в свою ячейку интеллектуального времяпровождения сделали вклад. С ними не поспоришь и чаще слышишь только похвалу. От таких есть свой толк — они наше «сарафанное радио», основная реклама и PR.

А третий тип – настоящие любители театра. Это те, кто разбирается в искусстве глубоко, с понятием и большим трепетом к нему относятся. Это те, кто смотрит спектакли не только в Воронеже, но при любой возможности сходят на постановку в Москве, Питере или другом городе. Это те, для кого имена актеров и режиссеров – не просто звук. Это те, кто уже узнают руку мастера, ощущают его энергию, читают задумку между строк, и те, кто умеет чувствовать и сопереживать. С ними с удовольствием можно поговорить и все разложить по полкам. Чаще у них есть свое мнение, четкая позиция, и они ясно все аргументируют.  Их не обмануть. Их критика и PR самые дорогие.

Насколько телефонный звонок или другой посторонний звук в зале сбивает с ритма игры?

В каждом театре в начале спектакля делается акцент на том, чтобы были отключены или поставлены на бесшумный режим средства мобильной связи. И это не случайно, это не каприз и не приказ. Это нужно нам всем. Для того, чтобы не поломать атмосферу, которую, с таким трудом и душой  стараются создавать вокруг  актеры. Этот звук от телефона говорит о неуважении к актерам, зрителям и себе. Он не то, чтобы ломает ритм спектакля, как моментально дает актеру мысль о том, что в зале есть «нехороший человек-редиска», который посчитал звонок важнее нас.

Побывав в разных театрах, как охарактеризуешь воронежского зрителя?

За последние лет пять воронежский зритель изменился в лучшую сторону. Я не раз замечала, как родители с удовольствием проводят время с детьми в театре. Не менее увлекательно, чем при походе в кино или цирк. Потом идут домой, обсуждают и уже думают о том, на что сходить в следующий раз. Взрослый репертуар требует более тщательного зрителя, и он есть. Благодарные, преданные, внимательные и позитивные. У Воронежа большое культурное будущее.

Встречала ли ты в других, не столичных городах, театры сильнее воронежских?

«Золотая маска» — хороший показатель провинциальной здоровой конкуренции. Каждый спектакль, показанный там, имеет высокий уровень и придает особый статус театрам. И я горда за своих коллег из Камерного театра, которые уже не раз становятся участниками и лауреатами этого фестиваля.

Наступал ли у тебя момент, когда ты свою любимую профессию начинала воспринимать как рутину?

Знаешь, мне иногда даже стыдно признаться, что я иду на работу. Моя профессия мало имеет отношение именно к работе. Это больше состояние души и особый эмоциональный настрой, это хобби и в то же время образ жизни. Рутиной тут нельзя назвать ни одного действия. Это — бесконечный живой процесс, наполненный большой душой и любовью.

Если у тебя наступал кризис жанра или депрессия, а нужно выходить на сцену, как выкручивалась?

Я уже давно приучила себя не испытывать низших чувств. Я умею быть благодарной и довольной всему, что происходит вокруг меня. Ни один человек рядом со мной не заслуживает того, чтобы испытать на себе мое нерасположение. А зрители – тем более. Нет нужды выкручиваться, я просто всегда думаю и делаю только хорошее.

Насколько ты считаешь адекватной зарплату провинциального актера?

Настолько, что, лично в нашем театре, ее смешно называть зарплатой. Скорее это пособие на то, чтобы оплатить проезд  до театра и обратно  и питаться «святым духом». Это боль всех актеров. Поэтому мы все – душевнобольные. Болеем, не лечимся, и это заразно.

Приходилось ли сотрудникам театра подрабатывать где-то, помимо театра?

Почти все актеры нашего театра работают еще где-нибудь. В антрепризе, в других театрах, на радио, ведущими, аниматорами и других творческих профессиях. Театр идет навстречу, но с условием, чтобы это не мешало основному месту работы. Как говорится, хочешь жить  — умей вертеться. И как только мы все не вертимся. Что не всегда хорошо. Надеюсь, что и до работников культуры дойдет реформа, и люди, за неё отвечающие, захотят что-то изменить в лучшую сторону.

Что собираешься делать в дальнейшем? Где видишь себя?

Не могу выдавать всех своих планов, так как они очень ответственны. Но я решила для себя, что надо делать что-то значимое, что будет приносить большую пользу многим. Хочу засыпать каждый день и понимать, что сегодня сделала что-то хорошее. Не то, чтобы оставить след, но наследить немного. Сейчас получаю второе высшее образование, оно тоже творческое, хочу улучшить качество того, чем я уже сейчас занимаюсь. Просто хочу в этом тоньше разбираться, быть профессионалом и занять свою нишу. Вижу себя рядом с искусством любого рода, культурой и культурным образованием.

Анна стояла у истоков создания «Театра равных», в котором играют непрофессиональные актёры. Половина из них – инвалиды. Сейчас Гребенщикова является главным педагогом этого проекта. Члены труппы отзываются о нашей героине настолько тепло, словно она их близкий, родной человек.

Ты пыталась пойти дальше ТЮЗа? Какие были варианты?

Глобально никогда не стремилась куда-то вырваться, только, может быть, сразу после окончания института. Пыталась в Москве попасть в театры, были прослушивания, но актрис  так много, что это уже не конкуренция даже, а капля в море. Если вовремя не уехал, не рискнул в Москву или Питер показаться и остаться там, то потом попадаешь,как в болото, засасывает. Заводишь семью, детей, и уже все сложнее и сложнее изменить свою жизнь. Поэтому надо,  пока молодой, горячий и перспективный, не бояться замахнуться на Вильяма нашего Шекспира.

Но и у нынешней поры есть свои плюсы, сейчас есть опыт и я уже понимаю, что никогда не поздно взять и все изменить. Я сейчас стою на пороге больших перемен, творческих и личностных. Вокруг меня много единомышленников и партнеров, в нас много сил и желания и мы пойдем далеко, вместе, дружно взявшись за руки. Просто всему свое время – мое и наше тоже настанет!

Как, по-твоему, лучше сделать выпускнику академии искусств: сразу пробовать пробиться в столицу или сначала попробовать себя на местной сцене?

Все индивидуально. Когда заканчиваешь институт, кажется, что ты — звезда, и все тебя только и ждут. И, действительно, бывает так, что везет в столице. Но это уже больше из ряда фантастики, ведь на всех мест, явно, не хватит. Поэтому иногда можно и какое-то время поработать в провинциальных театрах, набраться опыта и потом уже уехать и найти свое место под солнцем. В нашем театре так не раз было. Уже многие уехали, учатся на режиссеров, играют в театрах, снимаются в кино. И я всегда радуюсь за таких коллег. Все возможно, надо просто очень-очень захотеть и верить в себя.

Когда ты еще только училась, понимала, что не всем удается дотронуться до «Оскара» и «Золотой маски»?

Понимала. Но сейчас часто шучу, когда берусь за новую работу, спрашиваю: «Надеюсь, что этот спектакль мы делаем на «Золотую маску», а на меньшее я не согласна!». Вот сижу и считаю свои «маски» и «оскары». Процесс – это то, что дает мне много радости и сил.

В чём, по-твоему, ошибка актеров, которые не добиваются успеха в профессии?

Ох, я со своими-то ошибками пока не разобралась, и судить других не могу. Всему может служить и случай, и место, и время. Думаю, что стержень, степень личности, желание и вера в себя на многое влияет.

А если предложат попробовать себя в сериале?

Открыта любым предложениям, но ко всему подхожу взвешено. Если это не будет мешать пребыванию со своей семьей, или будет возможность совмещать, то с удовольствием!

Как появился вариант с кино? Хотела бы продолжить этот опыт?

В 2011 году Анна снялась в фильме «Мужская женская игра», который сняла Мария Маханько. У этого же режиссера четырьмя годами ранее снялся её родной брат Михаил, став главным героем фильма «Егорино горе». Фильм «Мужская женская игра» занял второе место на фестивале спортивного кино в Голливуде, где были представлены сотни картин со всего мира.

В 2009 году ко мне обратилась режиссер, знакомая моего брата, за тем, чтобы я помогла выбрать в Воронеже места для съемок (натура, интерьеры). Но, когда она узнала, что я сама актриса, то и мне предложила роль. Вот так, получается, по блату, я попала в кино.

Кино — это немного иной творческий процесс. Безумно увлекательный, интересный, с особой энергетикой, имеющий право на ошибку, повторный дубль. И отдаешься ему ровно настолько же, насколько стараешься в театре. Кино захватывает, в экране все преобразуется, происходит какое-то волшебство. Но не стоит ждать, что опять кто-то приедет и снимет тебя еще раз. За этим надо ехать в Москву или Питер, жить там, ходить, пробоваться, много работать и не останавливаться.  И сцена, и камера – это наркотик, попробовал раз и все – ты на крючке. Я на крючке, поэтому хотела бы продолжить, конечно.

Вообще, какие-то табу в профессии для тебя существуют?

Вообще думала, что нет. Но был случай, когда я отказалась от съемок, где была превышена доза насилия и крови. Может, потому, что это предложение было не от Финчера или Тарантино. Всё надо рассматривать применительно к ситуации. Но я никогда не забываю, что я – мама. Значит, всегда должна нести своим делом добро, свет и любовь.

Какие стереотипы о профессии ты хотела бы развеять?

«Незаменимых людей нет!» – вот самое ошибочное мнение многих. Поправка: актера любого можно заменить, есть целая система вводов, когда одного актёра заменяют в спектакле другим. Это работает безотказно и результативно.  А я говорю сейчас о реально незаменимых, тех «локомотивах», что ведут за собой, что создают атмосферу, стиль, дух, жизнь вокруг. Я уверена, что от команды, банды, единомышленников зависит результат.

Можешь назвать случаи, когда человек становился актером случайно, не имея образования?

Случай с моим братом. Он шоумен, но его список фильмографии густой. Другое дело, что о качестве работы я говорю с ним лично, но факт остается фактом. И я им бесконечно горжусь.

Какой совет дала бы тем, кто хотел бы стать актером?

Не мои слова, но очень хорошо характеризуют актеров: «Любите профессию в себе, а не себя в профессии!».

Что теперь, будучи ведущей актрисой ТЮЗа, можешь сказать о своей профессии?

Она бесконечно позитивная, радужная, дает много возможностей для духа, дарит энергию, но она имеет и другую сторону медали. Если ты искренне отдаешься этой работе, то становишься уже служителем сцены. Реально попадешь  в некую зависимость, болеешь ей, тебе снится, как стоишь на сцене, как забываешь текст, как паришь, как тебя несет.

Если актер уходит из профессии по каким-то причинам, то ему потом плохо без сцены, без ее запаха, без ее партнеров, без ее света и тепла. И поэтому случаются большие душевные травмы. Выражаются они в разной степени: депрессия, алкоголь или затворничество. Потом уже сложно найти свой путь, такой же яркий, увлекательный и радующий. Я не раз видела, как люди уходили из профессии по глупости своей, из-за пьянки или чрезмерных амбиций. Когда относились халатно к профессии или наоборот сели на нереальную «звезду». Но память – великая вещь, и она всегда будет напоминать им о счастливых моментах настоящего творения.

Поэтому я бываю недовольна, расстраиваюсь и набиваю шишки, но всегда помню о том, что не смогу без  этой профессии. Плачу и смеюсь, пою и танцую, дерусь и падаю, вылетаю и поднимаюсь, жду или догоняю, ругаюсь и мирюсь, обнимаюсь и целуюсь, живу и дышу – и все это сразу я могу пережить за пару часов работы на сцене.

Автор: Олег Воротынцев.
В материале использованы фото с официального сайта Воронежского ТЮЗа.