История одного армейского шрама после ловли ракеты ПВО рукой

Забавная и показательная история о том, как в армии происходят нелепые ситуации, после которых командиры принимают всегда одно и тоже решение. Наказать!

Спросите у любого, кто служил, он вам подтвердит, что после армии остаётся столько историй, что их можно рассказывать много часов напролёт. Только будьте осторожны – даже если человек проходил службу много-много лет назад, он может так погрузиться в те яркие, насыщенные, остросюжетные, молодые деньки, что самому остановиться человеку будет сложно. Дай Бог, чтобы это были воспоминания о службе в частях, которые не были на огневом рубеже реальной войны. Дай Бог, чтобы и впредь истории службы не были связаны с боевыми действиями…

В армию я мог не ходить вообще, так как отец тогда «хорошо себя чувствовал» и предлагал или сделать отсрочку, или совсем не ходить. Но мне хотелось служить. Да и старший уже оттоптал свои два года в РВСН (Ракетные войска стратегического назначения) в лесах под Новосибирском, как же я мог поступить иначе?!

Нас с братом пронесло: он служил во время афганской войны, я – в самый разгар чеченской (1993-1995). Мама натерпелась, конечно, когда повестки ждали. Хорошо, что наши с ним армейские истории происходили на мирной территории…

С самого начала этого рассказа надо мной снисходительно смеются все присутствующие. А некоторые её слышали уже по несколько раз и сразу приговаривают: «Ну, начинается. Опять про то, как он ракеты руками ловил».

А дело вот в чём… Шрам, который вы видите на фото, – это след от самой настоящей ракеты! 12-метровой ракеты ПВО. К моему стыду, я не знаю, как она называлась, но, погуглив вооружение ПВО, пришёл к выводу, что это, вероятно, были «Беркуты», которые появились у Советского Союза в 1955 году. К счастью, так и не пригодились, хотя я служил в Подмосковье и разговаривал с офицерами, которые служили во время приземления Руста на Красную площадь в 1987 году. Веселые, говорят, после этого деньки у ПВОшников были.

Во второй половине службы за систематические залёты, после очередной отсидки на «губе», нашу весёлую компанию разбили. Кого-то вообще отправили в другую часть, а меня – на разборку старых ракет ПВО – этих самых, как я понимаю, «Беркутов».

С советских времён у нас хранились 12-метровые дуры, которые всё не доходили руки утилизировать, хотя в 300 метрах от складов с ними уже вовсю шумели новенькие зенитно-ракетные комплексы С-300.

Говорят, разборка старых зарядов была очень вредным занятием. Мы даже на специальную медкомиссию ездили. Ходили байки, что из тех, кто их обслуживал, в живых осталось мало народа. В самом деле, при разборке этих ракет изнутри приходилось сливать какие-то жидкости. Мы именно в них видели источник будущих недугов.

Первым делом от ракеты нужно было оторвать крылья. Огромные – сейчас, наверное, вся ракета ПВО такого размера. Крыло крепились с двух сторон – с тонкой и с толстой частей. Отрываешь одно крепление, и тяжелющее крыло проворачивается по оси второго – оставшегося. Тут нужно держать ухо востро – может зашибить.

За спиной та самая ракета ПВО

Однажды нам в команду прислали нового прапора, который много говорил, суетился, но видно было, что бестолковый. Я взял инициативу в свои руки. Залез на тело ракеты, предупредил всех, чтобы отошли и не предпринимали никаких действий. Начал отбивать ломом крепление. А в это время новенький прапор юркнул под крыло и втихаря всковырнул одну из его частей. Крыло мгновенно провернулось и ударило меня в руку с ломом. Я кое-как удержался, чтобы не упасть с высоты, почти нырнул в руки сослуживцев. Кровь из раны хлестала фонтаном. Кто-то сразу побежал за скорой помощью. На полу быстро росла красная лужа – рана получилась узкая, но очень глубокая. Благо у товарища хватило ума не искать именно скорую, а заарканить первый попавшийся фургон, куда меня, предварительно перемотав чем-то руку, посадили…

Проехав 3 км, прибыли в санчасть. Зашивать руку я отказался (сейчас удивляюсь, как меня послушали?). Врачи остановили окончательно кровь, обработали рану и сказали, чтобы сразу доложил обо всём командиру роты.

По дороге в казарму встретился комбат. Вот, какого вы можете себе представить сурового дядьку-комбата, от взгляда которого пересыхало во рту, таким он и был. Улыбку за время службы у него я видел один-два раза. Да и то, знаете ли, после её появления никто не расслаблялся.

— Что это с тобой, рядовой?

— Да, вот, ракету разбирали, одно неосторожное движение напарника, руку чуть не оторвало. Но ничего страшного, врач сказала, до свадьбы заживёт.

— Лучше бы тебе хрен твой оторвало, раз ты технику безопасности не соблюдаешь! Чтобы и свадьбы никакой не было… Три наряда вне очереди за несоблюдение ТБ! Марш в расположение!

Вот, дела, думаю, я ещё и виноват остался.

В казарме взволнованно встретил ротный.

— Что с тобой Воротынцев?

— Крылом от ракеты садануло. Прапора нам прислали какого-то – недотёпу.

— Слушай, ты ж у меня в книге по технике безопасности не расписан, бегом за мной!

После того, как я расписался левой рукой, взмокший от возможных последствий ротный спросил:

— Видел тебя кто-нибудь?

— Комбат встретился по пути…

— Что сказал?

— Сказал, что лучше бы мне хрен оторвало.

Ротный нервно посмеялся, поняв, что майор Акимов был не в духе (типа, когда-то было по-другому)…

— И всё?

— Нет, ещё 3 наряда вне очереди влепил за что-то!

— Да? Ну, тогда ты меня пойми, я просто обязан добавить. Так что, ещё два наряда тебе – от меня лично. Завтра приступить к выполнению.

Охреневший от такого поворота событий я поплёлся куда глаза глядят. В пределах казармы, конечно.

Нужно сказать, что наряды в итоге мне пришлось отбывать посыльным. Это считалось блатным местечком. Своя комната. Иногда совсем мало поручений. А в один из таких нарядов я сбежал в самоволку. Попросил подменить, если что, сослуживца, а сам, переодевшись в гражданскую одежду, рванул в Москву (40 км на электричке). В Сокольниках играл «Спартак» с «Крыльями советов», мне очень захотелось отправиться в первый самоход именно на хоккей. Но где-то произошёл сбой – когда я выбежал из метро, люди уже шли с матча…

В итоге, шрам остался со мной на всю жизнь. И этот шрам – самый маленький след, оставшийся на мне и во мне после службы. Из армии в июне 1995 года вернулся совершенно другой человек.

Читать так же: Здесь русский дух… (Рассказ о службе обычного солдата из Воронежа)