Номинант «Золотой маски» спектакль «100% Воронеж» – глазами участника постановки

Жительница Воронежа Оксана Козлова написала о своих впечатлениях от участия в уникальном театральном действе – документальном спектакле «100% Воронеж».

Совместный проект театральной компании Rimini Protokoll и Платоновского фестиваля искусств «100% Воронеж» – это документальный спектакль, в котором играли не актеры, а реальные жители города. 100 человек на сцене представили статистическую выборку населения Воронежа. Проект «100% City» уже был реализован в десятках мегаполисов по всему миру. «100% Воронеж» стал премьерой этого уникального проекта в России и трижды был показан в июне прошлого года в Театре оперы и балета. Спектакль был номинирован на театральную премию «Золотая маска» и представлен в этом году уже московской публике. Увы, премия проекту не досталась…

Зато журналу «Глаза» достался потрясающий рассказ участницы спектакля Оксаны Козловой, которая не только описала происходящее, но и поразмышляла о городе, его людях и многих важных вещах…

Жить без страха, значит, в бой!

«Хочешь сыграть на сцене в настоящем спектакле?» – с этих слов началось моё путешествие по имени «100% Воронеж». Мой друг Арик Киланянц предложил поучаствовать в кастинге проекта. Отнеслась к предложению с иронией. И правда, я и театр – это как брокколи и марципан. Но в итоге «брокколи под марципаном» состоялось.

Речь шла о всемирно известном проекте Rimini Protokoll, Германия. Премьера
спектакля в России должна была состояться на Платоновском фестивале в июне
2018. К слову, их франшиза «100%…» демонстрируется в 35 городах мира. По
мнению критиков, это один из самых необычных спектаклей за всю историю театра.
Суть его в том, что действие построено на статистическом профиле конкретного
города.

Гениальное просто. Каждое территориально определяемое сообщество, будь то город или страна, имеет уникальный статистический профиль, уникальную ментальность, что вызывает неподдельный интерес. В повседневной жизни вряд ли возникает повод глубоко задуматься, какие люди, находящиеся за пределами нашего круга общения, населяют город. Каких они национальностей, сколько мужчин и женщин, каково их мнение по житейским и общечеловеческим вопросам. На эти вопросы элегантно отвечает спектакль, в котором я имела честь участвовать. Говорю без пафоса, ибо действительно горжусь тем, что стала частью проекта «100% Воронеж».

Сегодня, смотря ретроспективно на уже пройденный путь в
проекте, воспринимаю отчетливее и спокойнее и сам проект, и себя в нём.

Я не театрал, кумиров не имею, автографы и фото со звездами
не ценю. Поэтому выступать в роли театрального критика не буду. К тому же о
проекте уже много написано и снято. Думаю, гораздо интереснее рассказать о том,
что чувствовал и о чем думал неокультуренный и сценически неподготовленный
человек.

Важен контекст. Для меня прошлый год был периодом глобальной ревизии жизни. Затянувшийся экзистенциальный кризис. Поделюсь очень личным – девизом года я провозгласила «жить без страха» и как могла старалась ему следовать. Несмотря на публичную профессию, выступать не люблю. Поэтому когда из ниоткуда в моей жизни возник «100%Воронеж», я сочла это посланием Вселенной, возможностью выйти из зоны комфорта, попробовать что-то новое и сказала «да».

А знаю ли я сама себя?!

До начала репетиций было еще несколько месяцев. Офис Платоновского фестиваля занимался поиском кандидатур для участия в спектакле. Мало было найти подходящий типаж, нужно, чтобы человек захотел участвовать в проекте. А с этим, насколько мне известно, были некоторые проблемы. Формат спектакля, где ты не персонаж, а тот, кем являешься на самом деле и озвучиваешь не художественный вымысел, а свое личное мнение, приемлем не для всех.

Вскоре после приглашения Арика я встретилась с Машей
Дедовой, координатором проекта в Воронеже. Некоторые вопросы из Машиной анкеты,
обязательной для всех участников, заставили задуматься «а знаю ли я сама себя».
Когда пришло сообщение, что я принята в проект, было ощущение правильности
стратегии «плыть по течению».

Получить общее представление о проекте можно было в Интернете, в т.ч. посмотрев фрагменты постановок в других странах.

Что касается статистических данных Воронежа, то эту тему мы с организаторами не обсуждали. При желании можно было ознакомиться с интересующей статистикой на сайте ВоронежРосстат. Но лично я этим не занималась. Мне было интересно сохранять ауру театрального волшебства.

Относилась к проекту, как к легкомысленной игре, вплоть до первой встречи с режиссерами в конце мая. В Дом офицеров нас приглашали небольшими группами, чтобы познакомиться ближе. Было прохладно и пасмурно. Это был день воронежского бегового марафона, на который я заявилась, но не пошла.

Новый мир в зелёном круге

В холл второго этажа, где мы ожидали начала встречи, периодически выходил один из трех режиссеров – Штефан Кэги. Легко было узнать в нем иностранца, даже не слыша речи. Глядя на его худощавую фигуру и простую одежду, я размышляла о том, как непредсказуема жизнь и какие дороги судьбы привели его в Воронеж, а меня в театр.

Вокруг собирались люди, очень разные, по большей части напряженные. Дети шумно бегали по коридору, а я любовалась глубокой синевой платья девушки у окна. Кажется, этот цвет называется электрик.

Наконец нас пригласили в зал. Показали презентацию о проекте
в других странах и провели пробную репетицию. Мы выстроились в очередь к
отключенному микрофону, чтобы, подойдя, сказать о себе несколько слов и, сделав
шаг в сторону, занять место в импровизированном круге. В душе поднималось
чувство причастности к чему-то грандиозному и одновременно сомнения, а
справлюсь ли.

Казалось невероятным, что наш спектакль состоится. Позже,
проходя через служебный вход театра оперы и балета на очередную репетицию,
приятно было осознавать, что ты здесь по делу. Придирчивые обычно вахтеры
равнодушно пропускали нашу сотню, отмахиваясь от документов, удостоверяющих
личности.

Первая репетиция началась с большого собрания. Мы знакомились между собой, наблюдали, слушали инструкции режиссеров и переводчиков.

Июнь был прохладным и дождливым. Но, как мне показалось, на репетиции большинство приходило в хорошем настроении вне зависимости от погоды. Я во всяком случае точно. Это чувство похоже на то, когда я прихожу на занятия в любимую художественную школу. Чистое творчество и никакого страха. Кстати, о страхе. Сценобоязнь может поразить любого. Но в нашем спектакле страха было на удивление мало. Не буду говорить за всех, но лично мне было легко и кайфово от того, что я – часть сообщества, что рядом со мной еще 99 таких же людей.

И дело вовсе не в конформизме. Мы имели разные мнения по задаваемым вопросам. Просто мне нравилось чувство плеча и доброжелательности. Пожалуй, единственный эпизод, где стресс остро ощущался – это начало спектакля во время индивидуальных презентаций каждого участника.

Первая репетиция была самой волнительной. Представьте, что
вы попадаете в ситуацию, для которой в вашем жизненном опыте нет привычных
шаблонов. Вы чистый лист. Для среднестатистического взрослого человека –
практически забытое чувство. Я искренне радовалась этому факту, поскольку
трансформация жизненных сценариев на тот момент увлекала меня довольно сильно.

И вот, мы впервые вышли на сцену, на нашу первую репетицию.
Сцена театра оперы и балета мне хорошо знакома – не раз проводила здесь
корпоративные мероприятия. Но сейчас всё было иначе.

Центром наших действий на сцене был зеленый вращающийся круг. Со временем мы практически сроднились с зелёным синтетическим покрытием, имитирующим зеленое сукно. В других странах спектакль «100%…» ставился так же на зелёном круге.

Мне было интересно, как режиссеры будут дирижировать нашим «оркестром». То, что они это смогут, не было сомнений. Надеюсь, работать с нами им было легче всего. На мой взгляд, мы были даже слишком старательны и дисциплинированы. И еще думаю, что по сравнению с людьми из других стран, участвовавших в подобных спектаклях, мы были несколько более тревожными.

Жизнь других причём здесь мы?!

Вообще уровень тревожности у россиян популяционно выше, чем у европейцев. Это, в частности, отмечает и известный психотерапевт Павел Лабковский. Возможно, в том числе по этой причине, наш небольшой коллектив выражал протест против некоторых вопросов, на которые нам необходимо было отвечать публично. Прежде всего, это вопросы о политике, а также о сексуальности. Такая вот самоцензура.

К примеру, поддерживаем ли мы введение 4 полов? Поддержали бы мы друга, если бы узнали о его нетрадиционной сексуальной ориентации? Поддержали бы своего ребёнка в такой же ситуации? На первый вопрос я ответила отрицательно, поскольку не вижу необходимости законодательно закреплять наличие в обществе людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. На остальные два вопроса я ответила положительно, поскольку ни друг, ни тем более мой ребёнок, не могут быть отвергнуты мной по этой причине.

Немецкие режиссеры в своих многочисленных интервью удивлялись тому, что большая часть участников спектакля не поддерживала идею ввести в России две дополнительные гендерные категории, помимо уже имеющихся – мужчин и женщин. К слову, позже вопрос упростили до одной третьей категории – «другие».

Думаю, не удивлю тем, что протестовали, прежде всего, люди старшего возраста. Поскольку в нашем спектакле также участвовали и дети, то после первой же репетиции у них возникло множество вопросов, в т.ч. по теме сексуальности. Позже их мамы делились эмоциями по этому поводу.

Политические вопросы касались нашего отношения к власти и президенту. Речь шла о том, доверяемым ли мы им, считаем ли проводимую политику правильной…

Ещё в спектакле был интересный вопрос: спасли ли вы кому-то Жизнь? С каждым спектаклем таких людей становилось все больше. Меня это заинтересовало. Оказалось, дело в интерпретации вопроса. Лично для меня это вопрос о том, спасла ли я Жизнь человека. Кто-то увидел вопрос шире — спасение животных, растений, психологическое спасение человека. Могу понять, чувствовать себя героем очень приятно. Возможно, я не права — и все эти новые люди за полугодие действительно успели спасти людей в опасных ситуациях.

К слову о цензуре. В ходе спектакля мы обращались к зрителям с вопросом: «Как вы думаете, применялась ли в спектакле цензура?». Ответ всегда был – да. Но они думали о цензуре внешней, которая, конечно была, что, на мой взгляд, неизбежно. Полагаю, что о внутренней цензуре они не подозревали.

Узнавая себя, узнавали город

Спектакль условно делился на блоки: самопрезентация
участников, профиль города, голосование действием, голосование карточками и
финал.

Самой приятной частью спектакля для меня был «профиль города», когда мы эмоционально знакомили публику с нашим городом. Например, рассказывали о том, что в Воронеже 56% процентов населения – женщины и 44% — мужчины, что 85,3% — русские, 3,9% — украинцы, 3,2% — армяне, 2,6% — азербайджанцы, 1,1% — белорусы, 0,9% — татары, 0,9% — узбеки, 0,8% — евреи, 0,7% — цыгане, а все остальные национальности в совокупности составляют 0,6% населения.

Символизируя течение времени, мы перемещались по кругу сцены, как по циферблату гигантских часов, демонстрируя, чем обычно каждый из нас занимается в течение 24 часов буднего дня. Мы группировались на карте города, показывая, где мы живем, пели хором «Катюшу», подпрыгивали в едином порыве, чтобы сымитировать вес знаменитой ракетной установки «Катюша», которую в годы войны выпускал воронежский завод «Электросигнал». Измеряли свой совокупный вес на сцене в воронежских конфетах – почти 3 млн конфет. Город говорил нашими голосами и телами. Играя, мы встречались взглядами, в которых неизменно были поддержка и одобрение. И это было здорово.

Спектакль – это не просто статистическая игра, он словно матрица, обнажал закономерности социальной психологии через взаимоотношения в группе и коллективное бессознательное.

Приходя на репетиции, а затем, отыгрывая спектакли, не только я, а и другие искренне удивлялись тому, что встречали новые лица. В прямом смысле новые. Какую-то часть участников мы каждый раз не идентифицировали. Каждый из нас был определенным процентом из 100. Я – 37-й.

Получалось, что сценарий спектакля, в т.ч. определял круг нашего общения – по большей части мы общались с более близкими процентами, а также с теми, кто живет в нашем районе. Естественно, было множество спонтанных контактов между участниками.

Интересно, что в этом вопросе возраст играл не последнюю роль. Образовывались группы и сообщества по интересам, которые продолжали общение вне проекта. Спектакль – ценнейший материал для психоанализа. Не удивлюсь, если он ляжет в основу чьей-то диссертации.

Без «Золотой маски» но с платиновыми воспоминаниями

Самым волнительным был первый фестивальный спектакль. По наблюдениям, мы все испытывали сильный стресс. Готовясь выйти на сцену, мы вереницей выстраивались за техническими кулисами у дальней стены сцены. Кто-то сказал, что сбросить стресс помогает поднятие рук вверх. Эта мысль быстро распространилась в наших рядах и многие начали практиковать поднятие рук, уверяя, что это помогает.

Играя спектакль за спектаклем, я замечала, как уходит стресс, а вместе с ним и острота восприятия. С каждым повтором нарастал эффект научения, когда ты включаешь автоматизм и постепенно теряешь спонтанность. Ценность этого спектакля именно в живой эмоциональности и спонтанности участников. Поэтому когда нас спрашивают, хотим ли сделать этот спектакль постоянным, играть планово, ездить с гастролями, то я представляю, как чувствовала бы себя после 20, 50, сотого спектакля. Возможно, мы стали бы подобны роботам. Наверное. Профессиональные актеры наверняка знают ответ на этот вопрос.

В Москве выступать было комфортнее. Московская публика отличается от воронежской. Значительно. Воронежские зрители пришли с мыслью «развлекайте меня, покажите, что вы там придумали». Москвичи с первых мгновений включились в спектакль. Они были не зрителями, а участниками — живыми, эмоциональными, активными. И это было интересно, добавляло вкуса. Было классное ощущение совместного творчества и тех, кто на сцене, и тех, кто в зрительном зале. Нас ничто не разделяло. Зрители играли вместе с нами.

«100% Воронеж» не взял «Золотую маску». Искренне жаль. И потому, что нашему городу это было бы очень почетно, и потому, что всем участникам это было бы очень приятно. Но по большому счёту лично для меня – это не драма, поскольку проект и без того подарил мне много хорошего и доброго. Я не театральный эксперт, оценить и сравнить представленные на конкурс работы не могу, но доверяю профессионалам. Думаю, жюри выбрало сильнейшего.

Я очень благодарна судьбе за участие в этом проекте, за друзей, уникальный опыт и незабываемые эмоции. Благодарна всем людям, с которыми общалась, за их вклад в мою жизнь. И конечно жду от Вселенной новых предложений.

Фото — Андрей Парфёнов.